Я считаю, что по жизни у меня было много друзей. Смешно так говорить, учитывая мой возраст. И все же, есть те, с которыми я вместе уже 17 лет.
На разных этапах жизни меня поддерживали и сопровождали разные люди. Которые сформировали костяк моего мировоззрения. Я, будучи по природе скрытной, могла доверить свои глубинные душевные секреты — всем. По-сути, я ничего не оставляла себе, и считала, что секретов у меня нет, пока мне не стукнуло 15.
Своим двоим лучшим подругам школьных лет я могла рассказать всё, пока не встретила своего будущего мужа. Одна любила говорить о душевном, о культуре, искусстве, политике. И честно заявляла, что ОН ей не нравится. И я старалась не говорить о нём. Ясное дело, скрывала от нее и интим, и беременность максимально долго. Ведь она и так его на дух не переносила.
Мы до сих пор поддерживаем контакт в скудных редких переписках. Но я родила в 17, а она уехала учиться искусству в Польшу. Наши пути разошлись, хотя она за меня рада и переодически интересуется, как у нас дела, как малыш. Спустя 5 лет обучения, она вернулась в наш родной город, но мы так до сих пор и не виделись. Хотя я отдаю себе отчет в том, что это была моя первая любовь, в каком-то смысле, пример для подражания, я старалась во всем ей угодить. Но мы, все равно, рассыпались.
Вторая подруга, которая и познакомила меня с будующим мужем, любила поболтать об отношениях, пообсуждать эротические книжки и сны, посудачить о мальчишках и всё в этом роде. Она первой узнала о беременности, она прикрывала нас от учитилей и верно хранила этот секрет, она была со мной все те 5 лет, пока мы учились в университетах, приходила понянчить моего сына, одаривала его крутыми игрушками, обижалась, что мы не предложили ей стать крестной, и я понимала, что все равно не могу рассказывать ей всего — многое, что не касалось отношений было ей просто не интересно, а говорить о своих семейных делах в полной степени — я не могла. Например, я не могла жаловаться ей на мужа, которого она мне и нашла.
А потом... Она уехала в Канаду на магистратуру и поиски своих удачных отношений. Нельзя ее за это осуждать, но когда я начала считать все ее канадские попытки с парнями, о которых она рассказывала, мне стало немного страшно и дурно — можно солить кавалеров в банке. Слишком много.
Мы общаемся очень редко, и не смотря на теплые ранее чувства к ней, не смотря на благодарность за то, что свела меня с моим мужем и поддерживала все эти годы, я понимаю — мы с ней настолько дико разные! что кроме парней и секса обсуждать просто нечего. И это меня удручает, и ранит. И я ограничиваю наше общение, чтобы не расстроиться сильней, лелея воспоминания о нашей школьной девичьей дружбе, когда мы еще не говорили «про это».
Мой муж стал для меня на долгое время человеком, которому можно рассказать все. Поистине все. У нас даже был акт обмена секретами — вещами, которых якобы вообще никто не знал. Для укрепления дружеских уз.
Я до сих пор могу рассказывать ему о своих самых жутких страхах и тревогах, а он может спрашивать меня о моральных сторонах своих рабочих договоров и что-то в этом роде. Но, когда мы переживали «кризис трех лет» (на тот момент мы были уже год в браке), в моей жизни появился еще один человек. Который попал в ранг «друга» за одну неделю. Побил все рекорды по качеству взаимопонимания и моральному комфорту.
И тогда я перестала рассказывать мужу все. В первую очередь, ему нельзя было знать все об этом же «друге».
Но об этом позже.
В университете я встретила ЕЕ — старосту. Это надежный друг, который аккуратно вправляет мозги и организовывает досуг как бизнес план. Мы дружим уже шестой год, и когда, оставаясь друг у друга с ночевкой, решали устроить «ночь правды» — быстро приходили к выводу, что это нам ни к чему. Мы и без того без проблем делимся всяческими фактами нашей жизни, «секретами» и мыслями.
Мы могли бы обсуждать всё, но зачем. Если есть более интересные темы. Мы можем обсуждать психологию и мотивы поступков людей, я вврегла ее в соционику, мы можем анализировать политические и исторические действия. Конечно, искусство и выставки — ведь это наша специальность, на почве которой мы и познакомились. Мы иногда говорим об отношениях, но за все шесть лет вряд ли удастся наскрести более 2-ух часов разговорров «об этом». Не потому, что мы стесняемся, или секретничаем, а именно потому, что есть темы поинтереснее.
Она знает моего мужа, и относиться к нему весьма противоречиво — уважает, как моего супруга, но говорит «убила бы», если бы познакомилась с ним отдельно без меня — уж слишком он занудный и придирчивый в спорах, материалист и капиталист.
И вот, когда я в очередной раз задумалась над тем, что я могу рассказать ей всё — снова появляется в жизни тот самый друг, наличие отношений с которым я, неожиданно для себя, начала скрывать от мужа.
Я попыталась ей рассказать, когда меня накрыло эйфорией, и столкнулась с нотками неодобрения. И это правильно! Это нельзя одобрять. Но тут я вдруг поняла — нет того человека, больше, в моей жизни, кому можно было бы знать всё. У меня появились секреты. Ото всех. Сначала один, а дальше будет снежный ком, я знаю как это бывает.
Я влюбилась. Когда был тот самый «кризис трех лет». Это знакомство могло оказаться совершенно случайным и мимолетным, если бы не такое идеальное взаимопонимание — мы схватывали друг друга на лету, с полуслова, можно сказать «читали мысли». Его забота и подача информации казались мне идеальными, и я начала искренне жалеть, что не встретила его на 3 года раньше.
Мы переписывались каждый день, о самом сердечном (кроме отношений друг к другу), он поделился со мной своей поэзией, я показала свои зарисовки событий и цитат из дневника. Мы часто гуляли вместе, он был влюблен в нашего годовалого, на тот момент, малыша, нянчил его лучше, чем я сама. Он приходил как только я предлагала встретиться, и откликался на любую просьбу.
А в какой-то момент, когда он выразил радость нашей дружбе, я вдруг ощутила в себе чувсьво, будто это наша последняя встреча и сказала с горечью:
— Это ты сейчас говоришь — взаимопонимание, дружба навеки, а потом — бросишь нас и будешь жить своей жизнью, как и все. Так всегда — хорошие друзья исчезают.
Мы не общались 4 года. Так стали звезды, что он устраивал свою жизнь, переезжал с корнями в столицу, устраивался на серьезную работу, искал съемную квартиру, якобы не хватало времени для встреч. А потом и для переписок.
Меня рвало и метало изнутри, мне очень не хватало дозы нашего былого общения. Это была самая настоящая ломка. Я говорила мужу, что влюбилась, он не говорил, что сам чувствует по этому поводу, лишь утешал, говоря, что все пройдет, что верит в меня, ведь знает, что он сам — вне конкуренции. Тогда у мужа появилась расхожий тезис:
— Если ты встретишь кого-то, кто будет лучше меня, и я увижу, что он может сделать тебя счастливой — я тебя обязательно отпущу.
Он повторял это так часто, что мне вдруг этого захотелось.
И вот спустя 4 года, я встречаю того самого друга. Уже с остывшими чувствами и полной уверенностью — эта вспышка не повториться. Я же уже совсем другая и взрослая. Я же уже все понимаю. Я же уже настолько верю в непоколебимое превосходство своего супруга надо всеми, что ничего не сможет пошатнуть эту мою веру и затмить единственного мужчину в моей жизни.
Но.
У нас происходит несколько относительно случайных встречь, душевных разговоров под звездами, мы случайно сталкиваемся на набережной вечером после работы, мы почти случайно ночуем в одной палатке, и я уже потеряв голову, признаюсь ему, что он мне раньше нравился. В прошедшем времени. Он делает вид, что не расслышал. И я благодарна, что мы более не трогаем эту тему. С гордостью думаю — теперь я смогу рассказывать мужу всё, ведь больше нечего боятся, мы просто друзья, я больше не влюблена!
Все накатывает снова и снова.
Мы ходим гулять. Я делаю вид, что случайно была неподалеку. Я задерживаюсь на наших прогулках до последней маршрутки. Я боюсь перебегать дорогу, не держась за руку, мне часто холодно и это все предлоги, чтобы обняться, чтобы прикоснуться.
Я встерчаю его под офисом, мы собираемся идти в театр и ходим посмотреть на светящуюся лестницу в старой части города в звездных сумерках. Я помогаю ему найти уверенность в себе, чтобы встретить «ту самую», а сама внутренне рыдаю «это же я та самая! это же я!».
Мы вместе ходим в лес с ночевками у костра, и хотя в компании еще достаточно людей, я понимаю, что больше никого нет — мы вдвоем. Мы сидим у костра под одним пледом и молча держимся за руки, тайком, чтобы никто не заметил. Для этого и нужен плед — чтобы скрыть наш уже не дружеский криминал.
И на этом вся близость, но я понимаю:
Об этом я уже никому не могу рассказать.
Он сказал мне, что ему не хватает друга, которому он сможет рассказать всё.
Мне ты можешь рассказать всё. А вот я тебе нет.
Мне можно рассказывать о всех своих бывших, настоящих и будующих, о своих кризисах, апатиях и болезнях. И я всё выдержу потому, что так мне и надо. Но я не смогу рассказать тебе о ссорах с мужем, о наших внутренних проблемах, об упреках его семьи, о финансовых трудностх, о том, что я снова и снова хочу соприкасаться руками.
Потому, что это будет неправильно.
У меня больше нет таких друзей. Потому, что я могу всем рассказать обо всём. Кроме тебя самого и наших рук под пледом.
Пора с этим заканчивать.