Это термин. Определение данное нашему типу отношений моим таинственным другом.
Со своей правдой я бросилась в омут. Головой вниз, судя по ощущениям.
Решила рассказать мужу всё.
Он рассказал мне свое «всё».
Решила другу тоже всё рассказывать.
И он мне тоже, наверное.
И стало у меня целых два друга, которым можно рассказать всё.
Пока эта правда не завела нас в тупик болезненно-крепкой эмоциональной связи.
Если раньше мне казалось, что всё достаточно образно и на догадках, то теперь треугольник сузился и очертил совершенно конкретные границы. Вроде «Я ревную тебя к твоему мужу и понимаю насколько это ненормально.» Или типа «Когда мы обсуждаем девушку твоей мечты, я каждый раз кричу внутри — ведь это же я!»
Романтизм «друзей» дошел до точки потери дружбы.
Где нужно выбирать — или мы идем дальше, нарушая все правила приличий и совести, или мы расстаемся. Как раньше уже не будет.
Не хочу терять друга.
Из этого следует, что нельзя быть честной со всеми.
И кажется, вообще ни с кем.
Потому что люди не хотят знать всего. Я, например, не хотела знать о поцелуе мужа с моей недоброжелательницей.
Да и не нужно людям всё знать. Ведь осознание взаимности наших чувств окрылило моего романтического друга на определенную экспансию.
Можно бесконечно делать паузы, замораживая ситуацию, не касаться друг друга. Можно даже не встречаться так часто. Можно даже не встречаться совсем. Но это не принесет ничего, кроме вялой, растянутой во времени тоски до следующей встречи.
У меня есть муж, ребенок, умение рисовать, растворяться в творчестве, в котором я могу утопить любую печаль.
А у него нет никого, кроме меня и отца, который приезжает раз в месяц.
И я не могу его бросить.
Можно только замораживать статус «романтических друзей».
Но так можно и окоченеть.
Со своей правдой я бросилась в омут. Головой вниз, судя по ощущениям.
Решила рассказать мужу всё.
Он рассказал мне свое «всё».
Решила другу тоже всё рассказывать.
И он мне тоже, наверное.
И стало у меня целых два друга, которым можно рассказать всё.
Пока эта правда не завела нас в тупик болезненно-крепкой эмоциональной связи.
Если раньше мне казалось, что всё достаточно образно и на догадках, то теперь треугольник сузился и очертил совершенно конкретные границы. Вроде «Я ревную тебя к твоему мужу и понимаю насколько это ненормально.» Или типа «Когда мы обсуждаем девушку твоей мечты, я каждый раз кричу внутри — ведь это же я!»
Романтизм «друзей» дошел до точки потери дружбы.
Где нужно выбирать — или мы идем дальше, нарушая все правила приличий и совести, или мы расстаемся. Как раньше уже не будет.
Не хочу терять друга.
Из этого следует, что нельзя быть честной со всеми.
И кажется, вообще ни с кем.
Потому что люди не хотят знать всего. Я, например, не хотела знать о поцелуе мужа с моей недоброжелательницей.
Да и не нужно людям всё знать. Ведь осознание взаимности наших чувств окрылило моего романтического друга на определенную экспансию.
Можно бесконечно делать паузы, замораживая ситуацию, не касаться друг друга. Можно даже не встречаться так часто. Можно даже не встречаться совсем. Но это не принесет ничего, кроме вялой, растянутой во времени тоски до следующей встречи.
У меня есть муж, ребенок, умение рисовать, растворяться в творчестве, в котором я могу утопить любую печаль.
А у него нет никого, кроме меня и отца, который приезжает раз в месяц.
И я не могу его бросить.
Можно только замораживать статус «романтических друзей».
Но так можно и окоченеть.